«Ни словом не обмолвился, ничем не показал, что она упала в его глазах. Пятнадцать лет она выдавала себя за идеальную дочь, заботливую, ответственную, а он-то ничего подобного не ждал от нее и не требовал.»
«Чип вечно оставался «непонятым» и даже не замечал, до какой степени сам не понимает отца. Недостаток отцовской нежности означал, по мнению Чипа, что Альфред не знает своего сына и знать не хочет. Чип не догадывался (хотя это было очевидно), что лишь его одного на всем белом свете отец любит чистой любовью, любит таким, каков он есть.»
«Неужели Гари повернется и выйдет из дому, оставив Альфреда на полу, рождественский завтрак – в осколках?» – недоумевал Чип. Однако на Гари нашел рациональный стих, его слова звучали пусто, формально; ни с кем не встречаясь взглядом, он надел пальто, взял чемодан и пакет с подарками от Инид. Гари подгонял страх. Теперь Чип отчетливо различал скрытую причину этого холодного, почти без прощания ухода: брат был напуган.»
У меня патологическая страсть к сюжетам о дисфункциональных семьях. Родители и дети, братья и сестры, и их непереносимость друг друга, прячущаяся за бессмысленными попытками как-то наладить ситуацию, находят во мне какой-то особенно трепетный отклик. Поэтому, когда передо мной замаячили «Поправки» Франзена практически в тысячу страниц, я знала, что «надо брать!», потому что там в первую очередь про американскую семью, а уже во вторую то, что это один из главных романов американских нулевых.
Чета Ламбертов – обычная семья из Среднего Запада. Отец-инженер, мать-домохозяйка, трое детей разной степени успешности, разъехавшиеся из «идеального» мирка двухэтажных пригородов, железных дорог, проходящих через маленькие точки на карте, свадеб в одном и том же либо кафе, либо гольф-клубе, в зависимости от средств жениха и невесты.
Вечная оптимистка Инид выдерживает марку перед соседями, потому что ее дети конечно же большие умницы и молодцы, старательно прикрывает бессмысленной суетой прорехи в своей жизни, и тешит себя надеждой на удачный круиз и Последнее Рождество. Альфред, страдая от Паркинсона и деменции, пытается изо всех сил делать вид, что он здоров, потому что он старой закалки, он мужчина, а мужчина не может позволить своей дочери увидеть, как он вставляет себе клизму, лежа в подвале с голой задницей. Старший сын Гари излишне усердствует в попытках доказать, что он не болен депрессией и не глушит ее алкоголем, что он не подкаблучник, но все-таки выкидывает белый флаг в борьбе с женой против своей матери. Второй сын Чип живет с короной недооцененного родителями, наступает на одни грабли, на вторые, на третьи, в то время как отец по ночам зовет именно его. Дочь Дениз вроде и занимается тем, что любит, и даже зарабатывает хорошие деньги, и даже пытается что-то донести до братьев, но что-то где-то пошло не так, и вот она уже потеряла себя, запуталась в собственных отношениях с мужчинами и женщинами, так что тоже оказалась в комнате ожидания наилучшей жизни. И когда они все-таки собираются все вместе в родном доме на Последнее Рождество, то известно чем все это заканчивается.
Всегда актуальная тема семьи протекает среди сочной картинки конца 90-х – начала 2000-х, американская экономика цветет и пахнет (и где-то издалека уже идет душок разложения), СССР развалился и каждый пытается оторвать себе кусок от того, что осталось (Франзен и тут сумел расписать все так, что хочется верить, что все это фарс и не правда, да только нам-то точно верится с трудом). Отовсюду из текста выглядывают типично американские цели, идеалы и достижения.
И все было бы замечательно, как какая-нибудь хорошенькая книга про маленьких людей с их офисными копошениями, более-менее стабильной зарплатой, накопленными пенсиями, страховками и барбекю на заднем дворе, когда на последних страницах солнце осветит лужайку и все простят друг друга, если бы Франзен любил людей чуточку больше, а талант писать объемом, размахом и депрессивностью, как русские писатели, имел чуточку меньше. Вот только Франзен не любит людей, так что он покажет все как есть, да еще и поднесет зеркальце поближе, чтобы все внутренности рассмотрели. Он не пожалеет ни времени, ни сил, ни своих, ни читателя, чтобы накидать побольше кирпичей правды в мешочек за спиной. И даже если кому-то все же удастся внести поправки, это не сильно что-то изменит в общей атмосфере реальности.